Источник: From Women in Revolutionary Paris, 1789-1795,
edited and translated by Darlene Gay Levy,
Harriet Branson Applewhite, and Mary Durham Johnson.
http://chnm.gmu.edu/revolution/d/474/
Перевод с англ. О.Б.Сомовой, Н.А.Тимохиной.

Комиссия, расследующая события октября 1789 года, уже допросила много женщин, кто [в них] участвовал. Большинство отрицало любую роль в насилии, но они объясняли смесь политических и экономических поводов, упоминая высокую цену на хлеб и их желание объяснить ситуацию Национальному Собранию.

Свидетельство VXXXIII

Мадлен Глен (Glain), 42 лет, уборщица, жена Франсуа Гайяра (Gaillard), клерка офиса из округа де л`Оратуар, с которым она живет ан улице Фруаманто (Froidmaneau), 40, свидетельствует, что будучи принужденной, как многие женщины, следовать за толпой, что шла в Версаль в прошлый понедельник, 5 октября, когда достигла Севра, недалеко от фарфоровых мануфактур, [и] господин в черном наряде спрашивал их, куда они идут, они ответили, что собираются просить хлеба в Версале. Этот господин убеждал их вести себя непосредственно, но женщину, о которой свидетель знает, что она проститутка и до сих пор проживает с Лагремоном (Lagrement), разносчиком безалкогольных напитков с улица Байель (Bailleul), сказавшую, что она идет в Версаль, чтобы вернуться с головой королевы, резко упрекали другие. Достигнув улиц, ведущих в Версаль, та же самая женщина остановила конного королевского гвардейца, которому она послала много оскорблений, угрожая ему скверным, ржавым мечом, который держала обнаженным в руке. Королевский гвардеец сказал, что она негодяйка, и чтобы [заставить ее] выпустить уздечку его лошади, которую она держала, он ударил ее, поранив ей руку. Прибыв наконец в Замок с намерением сообщить Его Величеству о причинах их действий, она, свидетель, оказалась пригвожденной к месту, т.е. в ее юбки вонзились два шипа от ворот, от которых ее освобождали швейцарские гвардейцы. После этого она пошла с другими женщинами в зал Национального Собрания, куда они вступили очень сильные.

Кое-кто из этих женщин просил 4-фунтового хлеба по 8 су и мяса по той же цене; она, свидетель, призвала к тишине, затем она сказала, что им не хватает не хлеба, а [твердой] цены, по которой женщины хотят его иметь. Она не пошла с депутацией во дворец, а возвратилась с господином Майяром и двумя другими женщинами к Отель-де-Виль(1), в Париж, чтобы принести [назад] декреты, данные им Национальным собранием. Господин мэр и представители коммуны были удовлетворены и получили их с радостью. Потом ее, свидетеля, Национальная гвардия препроводила в округ де л`Оратуар сообщить эти добрые вести. Она не могла сообщить нам что-либо новое относительно случившегося в Версале 6-го числа, но она узнала, затрудняясь сказать от кого, что некто по имени Никола, натурщик в Академии, проживающий в доме Пуже (Poujet), улица Шамфлери (Champfleuri), в тот день, вторник, отрезал головы двум королевским гвардейцам, которые были убиты народом, и с тех пор вышеупомянутый Никола не появлялся дома.

Свидетельство LXXXV

Жанна Доротея Делесман (Delaissement), 28 лет, любовница портного, вдова Филиппа Бренера (Brenair), проживающая в Париже, улица Моконсейль (Mauconseil), в доме колесного мастера, напротив улицы Франсэз, свидетельствует, что в прошлый понедельник, 5 октября, утром, она, свидетель, была принуждена, как многие другие женщины, идти с толпой, которая хотела идти в Версаль.

Женщины, которые ее тащили, довели ее сначала до Отель-де-Виль и потом до Версаля. По пути она не видела ничего, достойного упоминания. Она знает, что особа, которую она не знала в то время , про которую узнала после, по имени Майяр, шел с важной заботой – поддерживать порядок среди женщин, вооруженных пиками, палками, обломками железа и пр., и что он преуспел, убеждая их по дороге разоружиться. Когда они достигли Версаля, солдат, одетый в голубую форму, который, как она узнала, был из королевского фландрского полка, сказал ей в ответ на ее вопросы о людях, казавшихся подозрительными, что фландрские гвардейцы не причинят им вреда, но им следует опасаться королевских гвардейцев, которые во время застолья топтали национальную кокарду. Она, свидетель, не ходила в замок или в зал Национального Собрания и т.д.

Свидетельство № 343, 18 июня 1790 г.

Мари-Роз Бар (Barr) , 20 лет, незамужняя, кружевница, проживающая на улице Месле (Meslay), 61, после присяги свидетельствует, что 5 октября прошлого года, около 8 часов утра, выйдя забрать кое-какую работу, на мосту Нотр-Дам она была остановлена примерно сотней женщин, которые сказали, что ей надо идти с ними в Версаль просить там хлеба. Не в состоянии сопротивляться такому большому числу женщин, она решила идти с ними. В деревушке на Пон-дю-Жур (Point-du-Jour) двое молодых людей, ей неизвестных, которые были пешие и шли своей дорогой, сказали им, что они избежали большой опасности, что на мосту в Сен-Клу (Saint-Cloud) установлены орудия. Это не отвратило их от продолжения пути. В Севре они кое-как подкрепились; затем продолжали путь к Версалю. Два молодых человека, с которыми она говорила, встретили их около Вирофле (Viroflay) и сказали, что они избежали в Сен-Клу, но в Версале будут обстреляны. Но они продолжали путь. В Версале они нашли королевскую гвардию, построенную в три ряда перед дворцом. Господин, одетый в форму королевской гвардии, как ей сказали, граф де Гиш (Guiche), подошел спросить их, чего они хотят от короля, советуя им, со своей стороны, вести себя мирно. Они ответили, что прибыли просить у него хлеба. Этот господин отсутствовал в течение нескольких минут и потом возвратился, чтобы взять четверых из них – представить королю(2). Свидетель была одной из четверых. Перед представлением королю он [Гиш] отвел их к графу д`Аффри (d`Affry), который требовал, чтобы они были представлены Его Величеству сразу же, что и было сделано.

Они говорили сначала с господином де Сен-При и затем с Его Величеством, у кого они просили хлеба. Его Величество ответил им, что он страдал по меньшей мере столько же, сколько они, видя их испытывающими такие лишения, и что он заботился, насколько был способен, чтобы предотвратить голод. После ответа короля они просили его быть столь хорошим, чтобы устроить эскорты для перевоза муки, предназначенной для снабжения Парижа, потому что согласно тому, что им сказали на мосту в Севре два молодых человека, с которыми она говорила раньше, из 70 предназначенных Парижу повозок фактически туда прибыли только 2. Король обещал им сопровождать муку и сказал, что если бы это зависело от него, они имели бы муку прямо здесь. Они попрощались с Его Величеством, и господин в голубой форме с красным кантом проводил их в помещения и дворы дворца к шеренгам фландрского полка, которому они крикнули: «Да здравствует король!» Это было около 9 часов. После этого они удалились в дом на улице Сатори (Satory) и легли спать. Она не знает имена и адреса трех женщин, представленных королю вместе с нею. Утомленная походом, с распухшей ногой, она не ходила во вторник во дворец или на Военную площадь (Place d`Armes), ничего не знает, как свидетель того, что там случилось, и возвратилась в Париж между 4 и 5 часами пополудни того же дня, в повозке. Она добавляет, что двумя неделями позже господин, называемый, как она слышала, мсье Сен-Поль (Saint-Paul), пришел к ней и попросил, чтобы она сходила к специальному уполномоченному суда сделать официальное заявление о том, что господин Сен-При сказал ей в понедельник 5 октября в Версале, когда она представила себя, чтобы говорить с королем. Поскольку свидетель не знала уполномоченного суда, Сен-Поль предложил мэтра Шеню (Chenu). Свидетель отмечает, что тогда она жила на улице дю Фур (du Four) на углу с улицей де Сизо (des Ciseaux) Уполномоченный взял ее заявление, в котором она излагает, что, слышав сказанное двумя молодыми людьми, упомянутыми выше, что из 70 повозок муки, предназначенных для Парижа, прибыли только 2, она сообщила это господину Сен-При, и он ответил, что поскольку нехватка зерна всюду одинакова, неудивительно, что жители мест, через которые следовали повозки, останавливали их. Кроме того, сезон обмолота еще не наступил, из-за этого запасы были меньше, чем должны быть Она сказала специальному уполномоченному, что министр не говорил ей, что приписывалось ему публикой: «Когда вы имели одного короля, вы имели хлеб, теперь, когда вы имеет их 1200, идите и просите их об этом», - этого на самом деле она не слышала, чтобы министр так говорил. Это все, сказала свидетель, что она знает и подписалась.